Ей завидовали знакомые – какие у тебя дети!

Девочка и мальчик, почти друг за другом, разница между ними 3 года.

Она тянула детей одна. Вообще это слово – «тянула» — было абсолютно привычным в её окружении.

Её мать тянула их с сестрой. Тоже одна.

Муж ушёл, когда дети были совсем маленькие.

Её муж и муж матери — её отец. Оба ушли, каждый в своё время.

Причины разные, наверное. Но результат один.

Женщина одна тянет детей.

Как-то мало мужчин вокруг. Куда только деваются?

Тянет, поднимает – какие ещё слова вы помните на эту тему?

Как-то не звучало, что дети желанные, что они – радость. Не принято было радоваться. Вот это – вытянуть их надо. Вырастить, вывести в люди.

Вся жизнь женщины – в детях. В обществе это воспринимается единственно верным способом проживания женской жизни.

Нет, не так.

Про жизнь женщины в её кругу вообще не говорят.

Вышла замуж, родила – отдай всю себя детям.

Дети подрастут – внукам.

А как иначе?

Такая женская доля.

Она родилась и выросла в небольшом населённом пункте на Дальнем Востоке. Уже не деревня, но и до города ему далеко. Город – это асфальтированные дороги, общественный транспорт, водопровод и телефон.

В их посёлке телефон был только в организациях: в больнице, в конторе, в магазине. Домашних почти не было, разве что — у начальства. Скорую вызвать – бежали к тем, о ком знали, что телефон у них есть и дадут позвонить. Иногда проще было прямо до больницы добежать.

Дороги в их посёлке асфальта не видели никогда. Осенью их развозило от дождя.

Про водопровод она знала, конечно. В том же городе видела. Но о том, что в их посёлке возможен туалет в каждом доме – даже мысли не возникало. Чай, не баре.

Была какая-то внутренняя неприязнь деревенских к изнеженным «городским». Туалет на улице им не привычен, газетка на гвоздике – фи. К соседке приезжала племянница, так бумагу с собой привозила. Так и ходила в сортир – со своим рулончиком.

С другой стороны – скажи им кто, что они «деревенские» – обидятся! У нас школа в посёлке кирпичная, двухэтажная! Какая мы – деревня?

Но поездки в ближайший городок так и назывались «в город». А полёты в европейскую часть России – «на запад». На лето планировали отпуска только «на запад». Не все летали, конечно.

Только те, у кого огорода не было. Если у тебя хозяйство, огород – какой тебе отпуск летом? Надо картошку полоть, огурцы засаливать на зиму, ягоды заготавливать. Некогда нам прохлаждаться, не городские. Ой, не городские… А какие? Мы ж не деревенские. Вот такой диссонанс.

Летом не отдохнёшь. Летний день, как известно, год кормит.

Зимой? Ну кто ж зимой отдыхает?

Печку топить надо, а то перемёрзнет всё.

Так и жили – без отдыха. Летом не до него, и зимой не с руки.

Бабка её так жила.

К старости спины разогнуть не могла. И пальцев. Скрючились на всю жизнь.

Сколько они перемыли, убрали, наготовили, те пальцы.

Обнять детей некогда было.

Да и баловство это – похвалить, по голове погладить. Что самому своё дитё хвалить? Пусть соседи похвалят.

Вот потому так и приятно ей было, что соседи – хвалили!

Хвалили её, хвалили детей.

А дети, и правда, хорошие: работящие. Сын, едва школу закончил, работать устроился. Шофёром. Курсы закончил – и профессия в руках. Что там время терять, в институте пять лет болтаться. Он за эти пять профессионалом станет и кучу денег успеет заработать.

Дочка техникум закончила, правда. Хорошо, что не стала далеко уезжать. Оба они здесь, при матери.

Хорошие дети.

Помощники и гордость её.

Бабка её родом из Краснодарского края. Не Красноярского, а Краснодарского!

Солнце там! И тепло.

По переселению попала на Дальний Восток.

Да так и осталась на всю жизнь. А солнце, тёплая зима и фрукты – остались в воспоминаниях. Однажды и она сама съездила на бабкину родину. Поискать родных. Не нашла никого.

Но вернулась с мечтой – уехать туда.

Эта мечта была несбыточная. Ведь бросить всё здесь – на кого?

А там жить – где?

Но и жизнь здесь стала её тяготить. Хотелось ей переехать. Очень хотелось.

Однажды сын пришёл с работы и сказал, что подвернулась возможность подработать. Знакомые шепнули, что набирают добровольцев: молодых мужчин. Оплата наличными. Суммы звучали такие, каких они и во сне представить не могли. За что ж так платят-то?

За наведение порядка в соседней стране. А то там местные власти не справляются, видишь ли.

О чём она думала, отправляя сына в эту «командировку», как он предпочитал говорить?

Она думала о доме в Краснодарском крае. С такими-то доходами покупка дома стала вполне реальной.

Сын вернулся через полгода.

Форма на нём, вроде, военная, но не разбирается она в знаках отличия. Да и не было на форме никаких особых знаков. А камуфляж в их деревне – дело привычное. Каждый охотник/рыбак предпочитает его любой другой одежде.

Зато были знаки денежные! Сын привёз, из командировки. Дочка тут же занялась поисками подходящего домика.

Кто ищет – тот найдёт.

Повезло ей с детьми, не зря соседи завидовали.

Когда в посёлке узнали, что переезжает она, сын ей дом купил, народ стал интересоваться, конечно. В деревне все на виду, как ни крути. Откуда такие деньжищи?

Выпив, сын рассказал, скупо и без подробностей, что был на войне. Убивал? «А как ты думаешь, мама? Или я, или – меня!»

Она плакала от радости, что её сын, её гордость – с ней. Живой!

Вернуться с войны живым – счастье.

Это она по фильмам помнит. Ведь всё её детство они смотрели фильмы о войне.

На нашу страну напали – мужчины ушли на войну. Это воспринималось как единственно возможный вариант проживания мужской роли. Мужчина – защитник.

То, что женщины тащили детей на себе, и где они – те мужчины, защитники, никак не пересекалось с фильмами про святую обязанность мужчины – воевать.

Но ведь сейчас не война? На её страну никто не нападал.

Она никак не могла собрать воедино все эти мысли.

Перед глазами стоял домик в Краснодарском крае.

Они переехали.

Спасибо тебе, сынок!

Сбылась мечта матери.

Хорошо я тебя воспитала.

Новый дом требовал денег. Привести его в порядок, посадить яблони, абрикосы в саду. Мебель купить для мамы.

Сын подписал ещё один контракт.

Он уже знал, что в этой командировке хорошо платят. Наличными.

***

Когда ей позвонили и назвали её по имени-отчеству, она даже не сразу поняла, что это обращаются к ней.

А уж когда услышала, что ей говорят – просто выронила телефон.

Дальнейшие разговоры вела дочка.

Она и сказала матери, с трудом подбирая слова, что Саша не вернётся.

Нет больше Саши.

Остался дом.

Пусть мать живёт в нём долго-долго.

***

Эта история могла сложиться иначе.

Сын сказал матери, что поедет на войну.

А она бы — не пустила его!

Смогла бы найти слова, что убивая – не зарабатывают денег.

Что не нужен ей никакой домик, если ради него её сын должен убивать.

Чьего-то сына.

У неё не было бы домика в Краснодарском крае.

Но рядом с ней был бы сын.

***

Адвокат Авель Херберг пережил Холокост и остался жив.

Когда после войны он читал лекцию, одна дама спросила его: «Как сделать, чтобы наши дети не стали жертвами?»

Он сказал: «Это неправильная постановка вопроса. Главное – сделать, чтобы наши дети не стали палачами».

Как бы объяснить это таким мамам?

***

Все персонажи этой истории, кроме Авеля Херберга, вымышлены, любые совпадения случайны.

Шаг за шагом — воспитываем детей.

Ваша Елена Горовая