Скоро, очень скоро — 9 мая  — мы будем праздновать День Победы. Праздник освобождения от фашистского нашествия. В этот день закончилась Вторая мировая война, и начались мирные будни восстановления разрушенных городов и… разрушенной жизни и психики всех пострадавших в этом кошмаре. Некоторые выжившие так и не придут в себя, их рассудок, навсегда поврежденный пережитым, так и останется в ужасном  прошлом. Большинство навсегда закроют в своем сознании страшные картины и запретят себе даже говорить на эту тему. Лишь самые сильные духом станут кричать об этом миру, чтобы никогда не повторилось на земле то, что им пришлось пережить. Мы уже рассказывали о судьбе удивительной женщины, Каталин Шварц, прошедшей все ужасы Освенцима и выжившей. Она живет в Хайфе и выступает с воспоминаниями об этих страшных событиях.

И мы продолжаем публиковать следующие главы из ее книги “Девочка, потерянная в Аушвице”. 

ОСТАТЬСЯ В ЖИВЫХ

Фабрика сахара в Сольноке

Через несколько недель после германского вторжения были опубликованы плакаты про то, что все евреи должны ждать в определенный ранний утренний час возле своих домов. Нам было позволено взять с собой небольшой узел одежды и немного еды. Я стояла со своими родителями и сестрой возле дома (брата уже не было с нами). Было холодно. Я помню пальто и шапку, которые надела. Я видела в глазах мамы слёзы. Я обернулась назад, посмотрела на дом и на сад, который мама так холила, и чувствовала в своём маленьком сердце, что никогда больше мы не вернёмся к тому, что было. 

Сильные прожектора были направлены на нас, чтобы нас было лучше видно, и чтобы мы не смогли сбежать. Старики и инвалиды были посажены на коляски, остальные шагали пешком до края города.  Там ютились мы в грязных бараках, которые использовали цыганские таборы, изгнанные оттуда раньше. А потом нас стали загонять в поезда.

Венгры, стоявшие вокруг, смеялись, будто наслаждались пьесой, без сострадания. А когда мы поднялись в вагоны, то увидели венгров, которые входили в дома евреев и выносили оттуда вещи. Позже, после войны, мы видели на них знакомые украшения. 

Через три дня в поезде мы прибыли в город Сольнок, который был не более чем в 70 км от  Кунагьяса, из которого мы выехали. Там была фабрика по производству сахара, это место выбрали, в связи с близостью к железной дороге. В эти поезда грузили сахар для отправки на рынки. В таких поездах привезли нас. Когда мы прибыли на место, там уже были десятки тысяч венгерских евреев. Кажется, туда были перемещены евреи со всех окрестных местечек.

В Сольноке мы находились около двух месяцев. Жандармы собрали нас в большие группы в зданиях фабрики. Женщины, старики, дети, немного мужчин, которые выжили и вернулись после принудительных работ, — все были собраны в зданиях сахарного завода без еды и воды. Мы сидели на полу, это был апрель месяц, и шли дожди. Не у всех была над головой крыша, и не было одеял накрыться, мы промокали под дождём. 

Я помню чудовищную тесноту, плач, крики ужаса и боли, жажду и голод. Иногда мы стояли и кричали в небо. Мне помнится, что было одно ведро для справления нужды, одно на всех людей в здании. Я видела людей, которые пытались бежать, были избиты до полусмерти венгерскими жандармами и повешены на 14 часов, пока не испустили дух (хотя, конечно, умирали они раньше). Их тела висели, чтобы остальные не осмеливались думать о побеге.

Но этого было не достаточно. Жандармы — венгры пытками пытались вытянуть ещё украшения и ценные вещи, хотя у людей уже не осталось ничего. Были люди, которые сходили с ума и кончали с собой. Я слышала, что одна семья решила принять яд уже в поезде. Родители умерли, но дочь выжила, потому что приняла слишком маленькую порцию яда. Полоса седых волос появилась в волосах моей мамы, которая была тогда совсем молодой женщиной.

Перевод с иврита — Илана Чубарова.

Фото из книги Каталин Шварц.