У меня в университете был замечательный преподаватель – профессор филологии Лев Григорьевич Бараг, удивительный человек. До сих пор помню его лекции и семинары. Он объяснял нам: «Человека не всякий пейзаж интересует, а только тот, в котором видно его присутствие». Что он этим хотел сказать? Неужели, если мы, к примеру, увидим картину с изображением ромашкового поля в лучах солнца, не будем ею любоваться только из-за того, что не увидим в ней себя? Конечно, нет! Лев Григорьевич имел в виду, что в искусстве каждый должен находить свое отражение, и если не находит, останется к нему равнодушным. Ну а что же с ромашковым полем? Кто-то поучительно заметит, что художник, запечатлевший такой натюрморт, — сторонник чистого искусства. А вот и нет, господа! Нет искусства ради искусства! Такой натюрморт — утверждение величия Творца, создавшего красоту, которой мы с вами наслаждаемся, и если мы, действительно, получаем эстетическое удовольствие от лицезрения произведения живописца, то оно непременно несет в себе некую идею, которая созвучна нашему мироощущению.

   Лев Григорьевич  повез нас, первокурсниц, собирать предания русского устного народного творчества. Тогда между мной и профессором состоялся разговор, который я запомнила на всю жизнь. Я спросила его, почему он заинтересовался фольклором. «В нем сосредоточена народная мудрость, он – корень, от которого разрастается могучее дерево национальной культуры, без него не может быть силы в человеке. Это касается не только фольклора, но и народных традиций вообще», — ответил мне он. Ночью, обдумывая его слова, я размышляла о том, что  мы оба евреи и питаемся от корней чужого дерева. А вдруг ботаническая  прививка не удалась? Но похоже, что ему удалась, а мне нет, потому что моей душе всегда чего-то не хватало, и в нееврейской культуре я не могла найти своего полного отражения.

   Когда лет через десять после того разговора мне открылось наше учение, я поняла, чего не хватало моей душе. Тора наполнила меня и наполняет по сей день. Тора, евреии земля Израиля неразрывны, и именно здесь, в нашей Стране мы можем и должны развивать нашу культуру, составной частью которой является и изобразительное искусство. Нельзя не признать, по словам Григория Островского, автора заметок о национальной идентификации еврейских художников, что в разговоре об еврейском искусстве прежде всего заходит речь о национальной тематике. Ведь искусство – это зеркало, в которое всматривается народ, ища и познавая свои неповторимые черты. Только на Святой Земле еврейский художник может полноценно творить и выражать национальную душу, как выражает ее художник любого другого народа, живущего на своей земле.

    А теперь давайте представим, что Вас отвели в какую-то комнату, где развешены картины авторов какой-то страны, а вы должны угадать по содержанию картин, в какой стране эти авторы живут. Как Вы будете угадывать? Вы будете внимательно всматриваться в детали и по ним определять, какой следует дать ответ. Вот, к примеру, я вдруг начала фантазировать, что я художница и хочу рассказать о своем городе через призму своих ощущений. Мне для этого дают целую стену, и я рисую на ней карандашом целых две недели. Я талантливая художница, у меня есть своя манера,и я мастер деталей. Прежде всего, в центре я нарисую себя и свою семью нарядно одетыми за субботним столом со свечами и двумя  халами. Рядом изображу синагогу и мужчин в талитах, танцующих со свитками Торы. Вокруг сделаю рисунки плодов, которыми славится земля Израиля. В Хайфе растут гранатовые деревья, финиковые пальмы, оливы, поэтому на моем панно будут  деревья с этими фруктами. Инжир и виноград я никогда не видела, растущими в нашем городе, поэтому  я их положу на тарелку,а пшеницу и ячмень соберу в виде букета, и они будут стоять на субботнем столе.В следующем кольце  я изображу себя в разных вариантах: стоящей у доски в бейт Оле, как это было лет пятнадцать назад, или в окружении своих учеников сейчас, или пишущей книгу, или читающей Тору.  И, конечно же, моя картина будет пронизана солнцем и светом, сверху  — голубое небо, чуть ниже  спускается гора, на вершине которой гордо развевается государственный флаг Израиля. Гора бежит к голубому морю. В середине, между небом и морем, по склонам горы,  — множество  зеленых — презеленых деревьев, Аудиториум, зоопарк, аллея Луи…И еще, пожалуй, мое самое любимое место в Хайфе, на котором я люблю стоять и смотреть на открывающуюся панораму, которой я дала название «Миры», потому что оттуда можно одновременно увидеть несколько цивилизаций, находящихся совсем близко друг от друга физически, но в то же время в духовном плане  бесконечно далеких друг от друга. И при этом у смотрящего возникает необыкновенное чувство простора, которое чудесным образом существует в нашей очень маленькой Стране. А вдалеке видны трубы заводов, железная дорога, за которыми  поля, селения, города  и горы вплоть до Рош аНикра.

Тут моя фантазия иссякает: все-таки я не художница. Но посмотрев на мою картину, сразу станет понятно, что это город в Израиле, потому что у меня будет еврейская символика.И понятно будет, что это Хайфа, потому что Хайфа – единственный город в Израиле, в котором есть все: горы, море и лес.

   На выставке в Художественном музее в честь 70-летия этого музея были отобраны картины, чтобы отобразить путь мультикультурной Хайфы. Мультикультура предполагает многоликость, но этого я не заметила. Меня привели в зал и попросили угадать, в какой стране я нахожусь. Никогда бы не угадала, что я в музее одного из городов  Израиля. Своего отражания я там не нашла.

Елена Кочина

Фото Т. Климович